фото: youtube.com

Максим Ковтун

Что можно сделать в подобных случаях? Возвращать, потому что мы привыкли видеть их вдвоем или потому что мог бы уйти и по-другому? Не работает. Бессмысленно. Значит, можно только пожелать – не удачи даже, она ведь дается лишь работой, – а когда-нибудь получить подтверждения для оправданности столь серьезного шага.

Впрочем, как каждому овощу – свой срок, так, может, и каждому спортсмену – свой виток развития. Но со стороны всегда не очень понятно лишь одно: почему спортсмену и тренеру, прошедшим очень многое именно вместе, не удается в какой-то момент спокойно договориться о том, как нужно идти дальше, что изменить, к чему подойти по-другому? Хотя в распадающихся семьях именно так и бывает. А модель-то ученик-тренер весьма похожа на отношения в семье: ставить общие цели, слышать друг друга, понимать, поддерживать.

Максим Ковтун объясняет в инстаграм все и всем так: «Каждые полчаса мой телефон разрывается от звонков. Я почти не сплю и не ем уже дней пять. Каждый хочет мне посоветовать что-то. Я закрылся от всех, я пишу сейчас то, что у меня на душе…

Я говорил, говорю и буду говорить, что я безумно благодарен Елене Германовне за все, что она для меня сделала, за ее терпение, за преданность своему делу. У меня только самые теплые чувства к этому человеку.

Я не собираюсь себя обелять здесь, я поступил как скотина… Я думал лишь о своих личных интересах и действовал в одиночку. Думал о том, чтобы поставить как можно больше по программам и уйти в свободное плавание не с пустыми руками.

В результате чего мы поставили «скелет» в некоторых местах с хореографией произвольной программы совместно с Петром Чернышевым, катаясь по ночам. К короткой программе полноценно приступить так и не смогли. Короткую программу будем делать уже с моим новым наставником.

Об истинной причине ухода, скорее всего, не знает никто, даже Водорезова, и я это, пожалуй, оставлю внутри себя навсегда.

Мне двадцать лет, я мужчина и готов отвечать за свои поступки. Еще раз хочу сказать самые теплые слова в адрес Елены Германовны и выразить свою бесконечную благодарность.

Здесь все сказано, и даже больше, по этому поводу интервью я давать не буду. А сейчас я нацелен работать, не теряя ни секунды, не жалея сил, ведь времени совсем мало».

Пока не комментирует ситуацию и предполагаемый наставник Ковтуна тренер Инна Гончаренко. Ситуация развивается стремительно, спортсмен обратился к тренеру Елены Радионовой с предложением о сотрудничестве лишь в понедельник.

Как положено по правилам, разрешение на переход должна дать федерация. Подождем, конечно, официального сообщения, правда, как показывает практика, запретить чей-то уход не очень-то и реально. Решения принимаются на основе «не могу, не хочу, не вижу», и тут уже уговорами назад не вернуть.

Некоторое время назад Инна Гончаренко давала интервью «МК», говорили мы с тренером о многом. И, несмотря на то, что на момент интервью еще ни Сергей Воронов, ни тем более Максим Ковтун не числились в учениках тренера, вопрос о переходах фигуристов от тренера к тренеру тоже обсуждали.

– Все нарабатывается опять же с опытом. Если тренер настраивает себя работать на результат, то рано или поздно столкнется с тем, что спортсмены уходят, приходят, предают, к сожалению…Человек – существо, управляемое психикой. И вот эта психика – неустойчива. И у спортсменов, и у их родителей. Иногда принимаются какие-то решения, от которых не застрахован никто. У нас ведь еще и нет никакой правовой базы. Вот, человек идет на престижную работу с возможностью карьерного роста. И в спорте – то же. Предположим, в банке управляющий предупреждает сразу: запомни, ты – только операционистка, без права выйти замуж. И, как только она захочет замуж, идет и пишет заявление. Сама, без претензий. Или, возьмем контракт за границей: оговорена определенная сумма, а за нее тренер должен подготовить спортсмена для соревнований в пределах таких-то мест. Отработал, продолжили контракт – хорошо, не продолжили – получил деньги, все. Личностные моменты вкрапливается, конечно, везде, но схема понятна.

У нас же, в фигурном катании, начинаются взаимоотношения ученик – тренер, родитель – тренер. Дружеские, недружеские, близкие, далекие. Когда люди проводят вместе так много времени, как ты ни держи дистанцию, это сложно. Отношения есть, как зачастую и взаимные обиды…

Если вспомнить школу Советского Союза, там была система в спортшколах, приближенная к интернату. Я даже момент застала, когда были воспитатели – приводили на занятия, уводили. И работала четкая система некоторой оторванности, и в этой системе то же общение с родителями, например, было минимальным. Им оставалось только выполнить лишь одну функцию: ребенка привезти и забрать. И была идеология, на которой все это базировалось: самосознание нации, подвиг войны, спортсменов, идущих впереди. Времена менялись, и сегодня каждый тренер стал делать все в рамках того, как он себе представляет процесс воспитания и обучения. На поверхность вышла еще и такая проблема, как материальная обеспеченность. Как ни крути, играющая сегодня огромную роль. Спортсменам нужно большое количество часов на льду, много специалистов – хотя еще несколько лет назад это звучало дико, но сегодня-то уже никто не спорит с такой необходимостью. Так вот в переходах от тренера к тренеру – кто что ищет. Один – тренера, с которым видит перспективы, потому что с прежним они уже кажутся размытыми. Другой – обеспечение. Каждому свое.

– Пережить очень сложно. Очень болезненно. Особенно, если ученик находился уже на высоком уровне. Ведь сам уровень говорит о том, что уже существовал такой сильный тандем, который двигался к цели. Да, у тренера есть помощники, их роль нельзя уменьшать, но главным все же всегда остается тандем. И когда происходит разрыв нити, это болезненно для всех. Но, еще раз повторю, никто и не застрахован от таких разрывов.

Источник