фото: AP

Начнем с того, что родовая, по отцовской линии, фамилия нынешнего кандидата в президенты была не Трамп, а Дрампф. Над уродцем вдоволь порезвились враги миллиардера — мол, Дрампфу никогда бы не стать всемирно известным брендом. Хорошо, что дедушка Дональда, немецкий иммигрант (как и бабушка), не ведая о будущих затруднениях будущего внука с такой корявой фамилией, догадался ее заменить на более звучную.

Семейство Трампов (Дрампфов) живет в Штатах с 1885 года. После обычных эмигрантских мытарств, проблуждав в поисках заработка «от моря и до моря» и взяв курс на восток, первое поколение Трампов благополучно осело в нью-йоркском Куинсе, заложив там основу фамильного строительного бизнеса.

|

Дональд Трамп с отцом

Отец Фред Крист Трамп был крупный и преуспевающий застройщик жилых домов в Куинсе и Бруклине. Терпеливо, экономно, но без ущерба качеству билдинга, ежедневным трудом на измор (никаких отпусков и уик-эндов) Фред постепенно расширял свой бизнес, пока не стал владельцем собственной билдинговой империи. Ко времени рождения Дональда 14 июня 1946-го, Фред был миллионером.

Мать, Мэри Энн Маклеод, родом из Шотландии. Восемнадцатилетней барышней уехала на праздники в Нью-Йорк, где познакомилась с местным строителем и осталась. Свадьбу сыграли в 1936 году.

Мэри Энн, оказавшись в неромантическом захолустном Куинсе, сильно тосковала по родине, часто навещала островной городок, где родилась в 1912 году, и пару раз брала с собой Дональда, его двух братьев и двух сестер. Мать знала гэльский и приучала детей к этому загадочному языку. Поездки в Шотландию, тамошняя родня, обрывки гэльских легенд и песен, которые еще помнила мать – вся эта живописная иностранщина оказала на не очень впечатлительного Дональда заметное влияние, как-то формирующее его личность Большую часть жизни Трамп был окружен женщинами–иммигрантками — от шотландки-матери до обеих жен: бывшая жена Ивана и нынешняя Меланья родились за пределами США. С ними Трампу было комфортнее, чем с независимыми, качающими свои феминистские права американками.

Дональд был четвертым в семье из пятерых детей. Семья была образцовой, воспитание строгое, требовательное, взыскательное. Дети твердо знали свои обязанности, а также — ожидания честолюбивых родителей. Внедрялась система поощрений, наград и наказаний. Культивировались бережливость, уважение к доллару.

Отец отказывал подростку Дональду вожделенную бейсбольную перчатку — дороговата, подзаработай на нее сам. Не позволял упражняться на частных гольфовых площадках: «Чем плохи общественные парки?» Отцовская прижимистость, да попросту скупость, с детства угнетала Дональда. Он-то как раз любил потщеславиться на тему семейного богатства, покрасоваться перед соседями, разъезжая с отцом в шикарном «Кадиллаке».

Взрослый Дональд Трамп вспоминает себя баловнем семьи, любимым сыном грозного отца. На самом деле общим любимцем был первенец — очаровательный миролюбивый Фредди, старше Дональда на целых восемь лет. Именно на Фредди возлагались все семейные надежды, но он воспротивился отцовскому властному диктату, пренебрег отцовским предначертанием, за что и был сурово наказан. Это потом, после падения Фредди, Дональд заслужит титул «любимого сына» и станет наследником отцовского бизнеса.

А пока тринадцатилетний Дональд не только не любимчик, он — злостный нарушитель уставной семейной благопристойности. Он переживает, но как-то слишком бурно и неприглядно для окружающих, затянувшуюся у него стадию подросткового бунта против всяческих авторитетов, законов и правил. Отвратительно учится в школе, грубит, дерзит и даже плюется. Абсолютно неуправляемый. При этом спесив, самолюбив и самоуверен без меры.

Вроде бы — типическое импульсивное бессознательное проявление личности, еще не сознающей своих размеров и лимитов. А если подростковый бунт особенно упорен, то здесь — утверждают психологи — проклюнулась личность незаурядная, крупно-масштабная.

Но Фреду Трампу было не до психологических тонкостей. И без того озадаченный своеволием старшего сына, он не намерен терпеть восстание Дональда. Зарвавшийся мальчишка был позором образцовой, всеми уважаемой семьи. Его неукротимость рассматривалась отцом, да и всей семьей, кроме мягкосердечного Фредди, как злостное хулиганство, подлежащее искоренению.

Мальчишка был изъят из родного дома, из либеральной школы, где его педагогично терпели, и транспортирован на север штата, в военную школу — отдаленный филиал Нью-Йоркской военной академии — куда был заточен безвыездно на целых пять лет.

Где-то в девяностых годах Стив Уинн, магнат игорного бизнеса и многолетний друг-враг-соперник Дональда Трампа, пронаблюдав, с каким садистическим упоением Трамп — словесно и превентивно — расправляется с воображаемым врагом, воскликнул: «Как глубоко он душевно растревожен! Как сильно и круто травмирован! В детстве или когда подрастал — кто и что сделал с ним?”.

Военная школа, куда Фред Трамп определил непокорного сына, была в те годы чем-то вроде исправительной колонии для малолетних. Не успел нахальный мальчишка освоиться на новом месте, как был подвергнут принудительной обработке. Над ним издевались — словесно и дисциплинарно, его оскорбляли, унижали, морально топтали, а при попытке протеста, возмущения, жалобы — избивали.

Крутая расправа с самонадеянным новичком производилась с лихими вариациями, до тех пор, пока не получали готовый продукт: беспрекословно покорного, энтузиаста дисциплины, ревностного исполнителя любых приказов — короче, показательного идеального кадета. Система не знала сбоя. Проколов не было — ни одного.

Первый год в военной школе для Дональда — шок, кошмар, катастрофа. К официальным карательным мерам добавлялись и любительские, негласно уставные издевательства старших курсантов над новичком. По-английски – «хэйзинг» (hazing).

Этого хэйзинга малолетний Трамп хватил, похоже, через край. Носил чужое белье в стирку, наводил глянец на ботинки, получал объедки на обед, безропотно сносил любые оскорбления и беспрерывные побои.

Вот что пишет ональд Трамп об этом своем — сильно травмированном — отрочестве, проведенном вместо родного дома, в военной школе. Единственное место в его автобиографии, не окрашенное в позитивные тона:

«Называлось так: выбить из тебя эту говенную спесь, весь твой клятый гонор — и без остатка. Чтоб был как новенький. Без всяких там закидонов. Крутые, грубые парни. Шли на тебя с боевым кличем и — бац! — удар, еще удар и — с ног! И ты уже ползешь к ним за пощадой, раздавленный, на все заранее согласный — “Yes, Sir!” Если бы какой-нибудь парень сотворил сегодня то, что они делали тогда, получил бы четвертак в тюряге!»

Да, крупно подзалетел наш Дональд в эту школьную колонию! Воспринимал свою беду как отцовское наказание-проклятие, но главное — ничем не заслуженное. Наказание без преступления. И когда, через пять лет, он вышел из этой школы, понимал, что отбыл срок наказания сполна.

Поначалу он внутренне противился насилию. И даже держал у себя в общежитии фотографию брата Фредди, бунтаря и самочинца, выбравшего жизнь и профессию летчика – вот он стоит рядом с обалденным самолетом.

Но потом Дональд эту фотку убрал. Когда осознал, что самосохранение не только бесплодно, но и убыточно.

Да и что сохранять? Он себя прежнего — охальника и буяна — не воспринимал, уже не помнил. Тот независимый дерзкий пацан был раздавлен и стерт отцовским проклятием.

Сработал другой мощный стимул выживания в крайности. Слабонервный Фредди — попади в такую передрягу — тут же бы сломался. Дональд был жестким, напористым, достаточно толстокожим чтобы устоять и воссоздаться.

Он стал примерным, показательным кадетом. Не слезал с доски почета, получал награды академии, устанавливал спортивные рекорды, дослужился до высшего у курсантов звания батальонного старшины. Так — немного картиночно, виртуально — уже 18-летний Дональд Трамп не только тешил свое ущемленное самолюбие, но — прежде всего — старался угодить отцу, оправдать его ожидания.

Когда блистательная курсантская униформа была сброшена, из военной школы вышел юноша со слегка скособоченной психикой. В нем жил страх. Страх наказания неизвестно за что. Тягостное ощущение близкой опасности и неизменной враждебности окружающего мира. Осознание необходимости превентивной самообороны: суметь вовремя отбиться и знать своих врагов.

Окончив военную школу, 18-летний Дональд немного потешил свое честолюбие иллюзией свободного выбора будущей профессии. Поразвлекался идеей уйти не в строительный, а в шоу-бизнес, поступить в Калифорнии на сценарно-режиссерские курсы, приобщиться к Голливуду… и вот уже он — звезда Голливуда.

Мечты несбыточные и опасные. Отец о них не знал и не должен был знать. Выбор поприща за Дональда был сделан Фредериком Трампом, так же окончательно и бесповоротно, как до того жестокое, травматичное испытание малолетки Дональда, насильственно изъятого из семьи, военной школой.

Дональд безропотно подчинился воле отца, избравшего для него карьеру застройщика, был признан — вместо отлученного от первородства Фредди — наследником семейного бизнеса, и уже мелькали в его киношном воображении заманчивые перспективы собственного блистательного успеха, подпертого отцовскими миллионами.

Он поступает в Фордэмский университет, но, проучившись два года, неудовлетворенный («как если бы и не учился вовсе») Трамп делает гигантский прорыв в своем образовании — посягает на знаменитую престижную Уортонскую школу бизнеса Пенсильванского университета. Куда трудно поступить, и еще труднее ее окончить.

Трамп окончил Уортон в 1968 году со степенью бакалавра наук по экономике и специализацией в области финансов. «Годы учебы преобразили меня». Наметились перспективы и пути вхождения в крупномасштабный «большой» бизнес. «После Уортона невозможно возвращаться назад».

Но возвращаться пришлось. В старомодную для амбициозного выпускника Уортона строительную компанию отца. На целых пять лет.

К тому времени Фред Трамп лидировал в сфере недвижимости среди застройщиков Бруклина, Куинса и Статен-Айленда. Специализировался на комплексном строительстве многоквартирных жилых домов, рассчитанных на средний класс. Фред строил прочные, крепкие, добротные, предельно экономичные билдинги (преобладали типовые шестиэтажки), ничем не примечательные, стандартные. Но это был довольно высокий стандарт и со знаком качества, отвечающий потребностям и прихотям зажиточных съемщиков. Фред был преуспевающим предпринимателем и инвестором и терпеливо, рачительно, изморным трудом и экономией каждого пенни потихоньку создавал и приумножал свою строительную империю.

В 1964 году Фред осуществил свой самый дерзновенный, громадный и притом горделиво именной проект: строительство Trump Village. В эту бруклинскую колоссальную (по тем временам и по месту) застройку входило семь мощных зданий в 23 этажа каждый и собственный торговый центр. Никогда раньше с таким размахом и замахом осторожный Трамп, с трудом окончивший среднюю школу, не пускался в дело! Никогда раньше не брал на себя таких грозных обязательств!

На этой фамильной village его творческие силы, его мобильная предприимчивость иссякли. Конгломератов он больше не возводил

Когда Дональд, возбужденный прогрессивными идеями Уортона, вернулся в отеческий особняк в Куинсе, а затем отправился в контору отца в Бруклине — прижимистый Фред руководил всем своим громоздким бизнесом из комнатушки в одном из своих жилых билдингов, — так вот, 22-летний Дональд, прокручивающий в голове безумные планы стремительного обогащения, был потрясен и удручен мелочностью отцовских дерзаний на строительных площадках.

Когда Дональд приступил к работе в отцовской компании, там уже не разрабатывали крупные строительные проекты. Сыну удалось под руководством отца провернуть модернизацию большого квартирного комплекса «Свифтон-Виллидж» в штате Огайо, затратив на него $6 млн. и продав за $12 млн и получив таким образом стопроцентную прибыль. Это был первый проект Дональда, реализованный еще в студенческие годы.

Но в основном строительная компания Трампа специализировалась не на строительстве, а на аренде домов, на продаже или сдаче внаем готовых квартир. Приходилось обслуживать всю расползшуюся по трем районам-городкам квартирную империю Трампа.

Инспектируя свои дома, и прежде всего колоссальную Trump Village, Фред и Дональд прекрасно понимали, как они смотрятся в глазах своих многотысячных съемщиков — первым и вторым поколением типично немецких строителей. А поскольку значительный контингент в их билдингах составляли евреи, Трампы проявили известную деликатность и осмотрительность, долгие годы уверяя прессу и всех любопытствующих, что семья родом из Швеции, а не Германии. Что повлекло впоследствии путаницу и недоразумения в выяснении национальности Дональда — многие считали его шведом.

В компании отца Дональд проработал, получая зарплату, пять лет. Год за годом каждый месяц он собирал в Бруклине квартплату — из дома в дом, от двери до двери, часто в сопровождении головорезов для защиты от агрессивных съемщиков. Мотаться по асфальту вокруг строительных объектов никак не шло выпускнику Уортона, и воображение Дональда мгновенно представило спасительный вариант.

«Отец интуитивно просекал, как надо строить, и я научился этому делу в основном от него. Но если в чем я обгонял его, так это в концепции билдинга. А также в размахе…» Скорее — в замахе, а замахнулся Дональд — пока что в воображении — на Манхэттен, предчувствуя, что этот район станет его золотой жилой.

Минимализм претензий Фреда, буравящего глазами строительную площадку — где бы еще скостить, дерущего лишний гвоздь из земли: пригодится, — оскорблял амбициозного Дональда. Он хотел продавать апартаменты биллионерам, которые хотят жить на Пятой авеню и не привыкли экономить.

Мечтал покорить Манхэттен. Мечтал до маньячества. Ни внятных планов, ни деловых связей, никакой финансовой поддержки. Подавленный, заметно комплексующий, растерянный, неизгладимо провинциальный (парень из Куинса с акцентом — будут шпынять его в зените богатства и славы). В 27 лет — мальчишка, волосы всклокочены, личность неопределенная, психически, эмоционально явно недоразвившаяся (таким он останется надолго, если не навсегда). Трудно поверить, через пяток лет мальчишка (оставаясь мальчишкой) начнет гальванизировать захиревший в рецессии Манхэттен.

А пока что Дональд Трамп, покинув строительную площадку и собрав с жильцов Trump Village очередную квартплату, стоит на другом берегу Ист-ривер и смотрит на Манхэттен. Изо дня в день…

Источник