фото: Александр Покачуев

Встреча с Фесуненко значительно превзошла наши ожидания — вкусные, интригующие истории, большинство из которых запросто могли бы стать прекрасной основой для голливудских сценариев, шли от нашего собеседника одна за другой. И подавляющее большинство из них никакого отношения к футболу не имело. Хотя без спорта номер один, конечно, не обошлось.

Мы расположились в уютной кофейне, заказали по чашечке кофе и, обратив внимание, с каким наслаждением Игорь Сергеевич делает первый глоток бодрящего напитка, начали разговор. В ходе беседы Фесуненко не раз, и не два говорил о том, что здоровье уже не то, что перелет до своей любимой Бразилии боится не осилить, и не только в финансовом плане. Мы же абсолютно искренне удивлялись этим словам, ведь на свои годы наш собеседник не выглядел — лет 10 скостить с паспортных данных хотелось без каких-либо неуместных комплиментов. Тогда мы и предположить не могли, что это интервью «МК» станет последним, которое даст Игорь Фесуненко.

К огромному сожалению, при всем желании весь текст этой беседы невозможно уместить даже на газетном развороте. Полную версию вы сможете прочитать на сайте МК.ru.

— Люблю этот напиток. Не могу сказать, что пью его каждый день, но довольно часто. При этом самый вкусный кофе мне довелось попробовать вовсе не в Бразилии, где кофе грубоват и пресноват, а в Колумбии — сладкий, вкусный. Это не только мое мнение. Многие ценители отдают предпочтение именно колумбийским сортам. Климат похож на бразильский, но более мягкий. Вот и кофе соответствующий.

Что касается кофе в Бразилии вообще, то этот напиток в какой-то степени часть культуры всей страны. Встретились два приятеля, пошли в ближайший бар, которые в Бразилии на каждом шагу. Сначала один другого угостил, потом наоборот. Кофе подают маленькими по нашим меркам порциями — маленькие чашечки на один-два глотка с очень толстыми стенками. И обязательно кофе должен быть обжигающе горячим — для этого и толстые стенки чашки.

— Бразильцы являются прямой противоположностью англичанам. Последние закрытые, консервативные, не любят общаться с малознакомыми людьми. Даже если и удастся втянуть в беседу британца, он будет говорить о чем угодно — о футболе, погоде, своей коллекции бабочек, только не о своих делах. Очень точно сказал об англичанах автор замечательной книги об Англии и Японии «Сакура и дуб» Всеволод Овчинников, которую я рекомендую к прочтению всем своим студентам. А говорил он о том, что в Англии, даже при отличном знании языка, не покидает ощущение, что все повернуты к тебе спинами. Бразильцы же предельно открыты, с радостью идут на контакт, с ними легко и интересно. Так вот русские где-то между англичанами и бразильцами.

|

фото: Из личного архива

— Пеле же попал в историю с одноименным кофе не по своей инициативе, а вынужденно?

— Он, несомненно, выдающийся футболист и спортсмен, но очень слабый бизнесмен. Он три раза в жизни крупно прогорел. Первый раз еще будучи игроком «Сантоса». Затем под конец игровой карьеры. Из-за второго финансового краха, хотя так этого не хотел, он и был вынужден отправиться зарабатывать в американском «Космосе», так как его долги составляли больше миллиона долларов. А последний раз случился относительно недавно. Его обманул ближайший приятель, правая рука. Помню, когда он нас познакомил, этот тип сразу произвел на меня неприятное впечатление. Мы разговариваем, а этот влезает, перебивает. Так этот подельник через пару лет создал собственную фирму, название которой практически не отличалось от фирмы Пеле. А Пеле в то время как раз планировал провести в Аргентине благотворительный матч, на который планировалось пригласить звезд первой величины. А потом посмотрели, а денег, которые должны были поступать на счета этого проекта, нет. Их украл тот самый делец, переведший все на счета своей фирмы.

В Бразилии разразился огромный скандал. Со всех сторон неслось, что уровень коррупции в стране зашкаливает, но чтобы Пеле, великий наш символ, так поступил… Ведь не сразу разобрались, в чем дело, первым под подозрением оказался сам легендарный бразилец.

Пеле плохой бизнесмен, плохо разбирается в людях, очень доверчивый. Он никогда не откажет в автографе и фото, с ним приятно общаться, но его деловые качества оставляют желать лучшего. Вот и накалывают его постоянно.

— А как вам удалось познакомиться с Пеле?

— Это было очень не просто. Помню, специально подбирал временной отрезок, когда его «Сантос» должен был играть несколько матчей подряд на своем поле. Прихожу в клуб, говорю, что хотел бы взять у Пеле интервью, а в ответ смеются. Говорят, что к нему даже бразильских журналистов не подпускают. Где находится команда, не сообщают.

В итоге я чудом получил домашний адрес Пеле. А что дальше? В дом меня портье не пускает. Ходил туда-сюда. И вдруг вижу — женщина подходит к дому с большими сумками. Я ей: «Сеньора, давайте помогу донести». Так и прошел в дом мимо портье. Поднимаюсь на этаж Пеле — дверь открывает его жена Роза-Мери (я ее сразу узнал). А она, увидев какого-то папарацци, сразу же захлопывает дверь. Но я нагло вставляю ногу в дверной проем и не даю закрыть. Она бьет дверью по ноге, я кричу от боли и делаю вид, что нога сломана. Она в растерянности: что делать? Пришлось меня пустить.

Предложила мне чашку воды, кофе. Я завел разговор. Где Пеле? Как с ним связаться? Какой номер телефона? Она говорит, что нет номера телефона. Интересуюсь: а как же быть, если несчастье вдруг какое случится? Говорит, что за день до нашей встречи дочка как раз заболела, но в таком случае она сначала звонит в клуб, сообщает о случившемся, а он или перезванивает в ответ, либо приезжает.

Прихожу после этого в клуб. Прошу административного директора Сиру Косту отправить меня к команде вместе с ветераном Зито, который туда собрался. Получаю категоричное нет. Но я говорю, что у меня важнейшее поручение от жены Пеле (а при расставании она просила, что если я его встречу, чтоб передал, что с дочкой все уже хорошо). В клубе интересуются: что за поручение? Говорю, что это личная просьба и им я не имею права все рассказывать. Для пущей убедительности называю домашний адрес Пеле, его домашний телефонный номер, который я узнал, и предлагаю перезвонить туда и уточнить, если есть какие-то сомнения. У администратора глаза на лоб полезли от моей осведомленности, а меня в итоге вместе с Зито отправили в тренировочный лагерь «Сантоса».

Приехали, а у команды как раз тренировочный матч закончился, все игроки после игры в душ, а потом на отдых расходиться стали. Вижу, идет Пеле. Я его поприветствовал, он ответил, но не остановился и пошел дальше. Я за ним иду и говорю: Роза-Мери привет передавала. У дочки вчера температура 39 была, а сегодня уже 36,6. Он не сразу понял, что я сказал, а потом давай спрашивать, откуда я это знаю. Пришлось извиниться, что в его отсутствие посмел посетить его супругу. Но я же с хорошими новостями приехал. Сразу же перешли на ты. Ладно, говорит он, чего ты хочешь? Пару вопросов задать, ничего больше. Соглашается, сразу задавая формат в 3 вопроса и регламент в 5 минут.

В итоге мы проговорили больше часа, а в конце нашей беседы он мне еще и песню спел. А дело было так. Я подкупил его своим знанием бразильского футбола. Уточнил нумерацию его голов, обратив внимание, что до его первого официального гола было забито еще 4. Я года полтора к этому интервью готовился, знал такие нюансы, до которых ни один статист или местный журналист не докапывались. Так и разговорились.

Приятным для Пеле штрихом стало и письмо от мальчишки из Харькова, которое я привез с собой. Паренек писал, что, несмотря на поражение на чемпионате мира-1966 в Англии, сборная Бразилии остается его любимой командой, а Пеле — любимым футболистом. Игрок был очень тронут, естественно, это отразилось на нашем общении.

А еще я узнал от одного близкого друга Пеле, что он сочиняет и поет песни. Не для широкой публики, а исключительно для близких и родных. Попросил спеть. А он сходил за гитарой и исполнил. Я, конечно, записал все это на магнитофонную ленту, и какое-то время спустя эти 2 песни вышли на пластинке в журнале «Кругозор». Вы не представляете себе степень удивления бразильских журналистов, когда пару месяцев спустя они увидели этот журнал. В Бразилии никто и не подозревал, что Пеле не только талантливый футболист, но и автор-исполнитель, а в СССР уже вышла пластинка с его песнями. Для них это был настоящий шок.

«Прима советикус»

— С языками у вас явно проблем не было. Врожденная способность?

— А вот тут вы ошибаетесь — проблемы были. Только вот какого характера. Я приехал учить португальский в Бразилию после того, как выучил испанский. А потом перевод в Португалию, где язык фонетически очень сильно отличается, хотя процентов на 90 словарный запас общий. Вновь пришлось перестраиваться. В Португалии меня принимали за бразильца, и это сыграло свою роль.

Шла война, в Португалии творилось что-то невообразимое — революция, контрреволюция, страна расколота. На улице останавливают и спрашивают: «Сеньор бразилец?» Отвечаю утвердительно. Говорят, что ловят русских коммунистов, гадов таких, отстреливают. И однажды мой бразильский португальский спас мне жизнь.

СССР поддерживал революцию в Португалии, это было в наших интересах. Я сделал серию репортажей с различных митингов, а из Москвы говорят, что надо бы и с другой стороны осветить ситуацию. И вот узнаю, что в одном небольшом поселке недалеко от Лиссабона сожгли революционный комитет, здания пожгли, кого-то убили. Значит, нам туда. Ведь после таких акций коммунисты появлялись буквально на следующий день в проблемном регионе и пытались повернуть дело в нужном направлении.

Приезжаем с оператором. Тишь да гладь, все спят после обеда. У старушки на улице спрашиваем, что здесь происходило накануне. Говорит, что коммунистов били, и объясняет, как пройти к месту событий.

Приходим на площадь, где в церквушке и базировался революционный комитет. Крыша провалилась, но стены стоят, а на двери замок. И никого. Из чего делать телесюжет, непонятно. Говорю на всякий случай оператору, чтобы поснимал сожженное здание, а сам в сторонке в тени дерева стою, покуриваю (тогда еще не бросил). И тут подходят человек 6 в одежде крестьян. Радуюсь, что получится интервью. Начинаем разговор. Мы: «Как дела да как поживаете», — а в ответ: «Вы кто такие?»

Объясняем, что туристы. Вопрос: «Откуда?» Говорю, что из Лиссабона. Не верят. Уточняем, что мы шведы, а живем в Лиссабоне (мы часто представлялись шведами, ведь говорящих на шведском, а соответственно, и способных проверить правдивость нашей легенды найти в Португалии сложно). Документы? В гостинице оставили.

А оператор, не понимающий смысла нашего разговора по-португальски, мне по-русски весело выдает: «Если будут на обед звать — не отказывайся, я уже созрел». А эти слушают «шведскую» речь. Я объясняю, что шведы, снимаем, Португалия сейчас всем интересна. Спрашиваю, что у них здесь происходит, почему так пристально нас проверяют. Отвечают, что ведут контрреволюционную деятельность, борются с русскими и коммунистами, объявив любого из последних вне закона.

Ладно, говорят, раз нет документов, то давай документы на машину, без них ездить невозможно. Я медленно иду к машине, осталось пройти метров 50 — и я понимаю, что жить нам осталось немногим больше минуты в лучшем случае. Мысли в голове проносятся стремительно. Вспоминаю, что перед поездкой в этот поселок читал, что главной и единственной его достопримечательностью является церковь, в которой захоронен мореплаватель Тристан да Кунья. Выкладываю козырную карту, заявляя, что снимаем фильм об их великом земляке — и только Швеция и Португалия знают толк в мореходстве. Они обрадовались, главный сразу дал приказ открыть церковь с могилой. Стали искать батюшку местного, а время-то послеобеденное, служитель спит глубоким сном после полуденных возлияний.

А оператор, все еще не понимая всей опасности ситуации, но видя улыбки на лицах наших собеседников и то, как они меня угощают сигаретами, поднимает сжатый кулак. И я понимаю, что сейчас он скажет на португальском одну из немногих доступных ему фраз: «Да здравствует коммунистическая партия Португалии». И это с большой долей вероятности станет последнее, что он скажет в жизни, и последнее, что я услышу. И я взрываюсь. Никогда в жизни повторить тот монолог я не смогу. Я минуты полторы отборным матом поливал его на всю площадь, так и не дав ему произнести ни слова. Оператор понимает, что я матом вообще никогда не пользуюсь, но до конца не понимает, в чем дело. Достает сигареты «Прима» и предлагает собравшимся: «Прима советикус». Наши собеседники насторожились моментально, а я, шипя на коллегу и прося его заткнуть пасть, объясняю, что речь о Швеции — «светус», а не о «советикус». Угощаем их «Примой», а сигареты эти ядреные. Они все начинают с непривычки кашлять, а мы с улыбкой им поясняем: настоящий, мол, шведский табак, которые еще викинги выращивали. Вот так мы прошли по лезвию бритвы, находясь в одном шаге от смерти.

Источник