фото: youtube.com

Главным свидетелем по делу о гибели президента Ичкерии является, безусловно, его супруга Алла Дудаева — урожденная Алевтина Федоровна Куликова. Согласно «показаниям» Дудаевой, зафиксированным в ее мемуарах, главнокомандующий армией сепаратистов, постоянно перемещавшийся по Чечне, 4 апреля 1996 года разместился со своим штабом в Гехи-Чу — селе в Урус-Мартановском районе Чечни, находящемся примерно в 40 километрах к юго-западу от Грозного. Дудаевы — Джохар, Алла и их младший сын Деги, которому на тот момент было 12 лет, — расположились в доме младшего брата генерального прокурора Ичкерии Магомета Жаниева.

Днем Дудаев обычно находился дома, а в темное время суток пребывал в разъездах. «Джохар, как и раньше по ночам, объезжал наш Юго-Западный фронт, появляясь то тут, то там, постоянно бывая рядом с теми, кто удерживал позиции», — вспоминает Алла. Кроме того, Дудаев регулярно выезжал в близлежащий лес для сеансов связи с внешним миром, осуществлявшихся посредством установки спутниковой связи «Immarsat-M». Звонить прямо из дома ичкерийский президент избегал, опасаясь, что российские спецслужбы могут засечь его местоположение по перехваченному сигналу. «В Шалажи из-за нашего телефона полностью уничтожили две улицы», — поделился он как-то своей тревогой с супругой.

Тем не менее обойтись без рискованных звонков было никак нельзя. Чеченская война вступала в эти дни в новую фазу. 31 марта 1996 года Ельцин подписал указ «О программе урегулирования кризиса в Чеченской Республике». Важнейшие ее пункты: прекращение с 24.00 часов 31 марта 1996 г. войсковых операций на территории Чеченской Республики; поэтапный вывод федеральных сил на административные границы Чечни; переговоры об особенностях статуса республики между органами… В общем, Дудаеву было о чем поболтать по телефону со своими российскими и зарубежными друзьями, партнерами и информаторами.

С одного из таких сеансов связи, состоявшегося за несколько дней до смерти Дудаева, генерал и его свита вернулись раньше обычного. «Все были очень возбуждены, — вспоминает Алла. — Джохар, напротив, был вне обыкновения молчалив и задумчив. Мусик (телохранитель Муса Идигов. — «МК») отвел меня в сторону и, понизив голос, взволнованно зашептал: «Сто процентов бьют по нашему телефону».

Впрочем, в изложении вдовы генерала картина случившего выглядит, мягко говоря, фантастично: «Ночное звездное небо распахнулось над ними, вдруг они заметили, что спутников над их головой как на «новогодней елке». От одного спутника протянулся луч к другому, скрестился с еще одним лучом и по траектории упал на землю. Непонятно откуда вынырнул самолет и нанес удар глубинной бомбой такой сокрушительной силы, что вокруг них начали ломаться и падать деревья. За первым последовал второй такой же удар, совсем рядом».

Как бы то ни было, вышеописанное происшествие не заставило Дудаева вести себя более осторожно. Вечером 21 апреля Дудаев, как обычно, отправился на телефонные переговоры в лес. На этот раз его сопровождала жена. Кроме нее в состав свиты входили упомянутый генпрокурор Жаниев, Ваха Ибрагимов, советник Дудаева, Хамад Курбанов, «представитель Чеченской республики Ичкерия в Москве», и три телохранителя. Ехали на двух машинах — «Ниве» и «уазике». Прибыв на место, Дудаев, как обычно, поставив дипломат со спутниковой связью на капот «Нивы», извлек антенну. Сначала телефоном воспользовался Ваха Ибрагимов — сделал заявление для «Радио Свобода». Затем Дудаев набрал номер Константина Борового, являвшегося на тот момент депутатом Госдумы и председателем Партии экономической свободы. Алла, по ее словам, находилась в это время в 20 метрах от машины, на краю глубокого оврага.

Дальнейшее она описывает так: «Неожиданно с левой стороны раздался резкий свист летящей ракеты. Взрыв за моей спиной и вспыхнувшее желтое пламя заставили меня спрыгнуть в овраг… Стало опять тихо. Что с нашими? Бешено колотилось сердце, но я надеялась, что все обошлось… Но куда же делась машина и все, кто стоял вокруг нее? Где Джохар?.. Вдруг я словно споткнулась. Прямо у своих ног я увидела сидящего Мусу. «Алла, посмотри, что они сделали с нашим президентом!» На его коленях… лежал Джохар… Мгновенно я бросилась на колени и ощупала все его тело. Оно было целым, кровь не текла, но когда я дошла до головы… мои пальцы попали в рану с правой стороны затылка. Боже мой, с такой раной жить невозможно…»

Жаниев и Курбанов, находившиеся рядом с генералом в момент взрыва, якобы погибли на месте. Сам Дудаев, по свидетельству супруги, скончался спустя несколько часов в доме, которой они тогда занимали.

Константин Боровой подтверждает, что разговаривал в том день с Дудаевым: «Это было примерно в восемь вечера. Разговор прервался. Однако наши разговоры прерывались очень часто… Он мне звонил иногда по нескольку раз в день. Я не уверен на сто процентов, что ракетный удар произошел во время нашей последней с ним беседы. Но больше на связь со мной он не выходил (всегда звонил он, его номера у меня не было)». По словам Борового, он был своего рода политическим консультантом Дудаева и, кроме того, выполнял роль посредника: пытался связать ичкерийского лидера с администрацией президента России. И кое-какие контакты, кстати, начались, хотя и не прямые, «между окружением Дудаева и окружением Ельцина».

Боровой твердо убежден в том, что Дудаев был убит в результате операции российских спецслужб, использовавших уникальное, не серийное оборудование: «В операции, насколько я знаю, принимали участие специалисты-ученые, которые, задействовав несколько разработок, смогли выявить координаты источника электромагнитного излучения. В момент, когда Дудаев вышел на связь, в районе, где он находился, была отключена электроэнергия — чтобы обеспечить выделение радиосигнала».

Слова непримиримого критика российских спецслужб практически один в один сходится с версией, появившейся несколько лет назад в российских СМИ со ссылкой на отставных офицеров ГРУ, которые якобы непосредственно участвовали в операции. По их словам, она была проведена совместно военной разведкой и ФСБ при участии Военно-воздушных сил. Собственно, эту-то версию и принято считать официальной. Но сами же источники информации признают, что все материалы операции до сих пор засекречены. Да и сами они, есть такое подозрение, не вполне «расшифрованы»: сомнительно, что реальные участники ликвидации Дудаева стали бы резать правду-матку, называясь своими именами. Риск, конечно, благородное дело, но не до такой же степени. Стало быть, уверенности в том, что поведанное правда, а не дезинформация, — никакой.

Николай Ковалев, занимавший в апреле 1996 года пост заместителя директора ФСБ (через два месяца, в июне 1996 года, он возглавил службу), в беседе с обозревателем «МК», состоявшейся через несколько лет после тех событий, напрочь отрицал причастность своего ведомства к ликвидации Дудаева: «Дудаев погиб в зоне боевых действий. Велся достаточно массированный обстрел. Думаю, просто нет оснований говорить о какой-то спецоперации. Сотни людей погибли так же». На тот момент Ковалев уже находился в отставке, но бывших чекистов, как известно, не бывает. Поэтому вероятно, что Николай Дмитриевич говорил не от чистого сердца, а то, что продиктовал служебный долг.

Впрочем, в одном пункте Ковалев был совершенно согласен с теми, кто утверждает, что Дудаева ликвидировали наши спецслужбы: экс-глава ФСБ назвал совершенно несерьезными предположения о том, что ичкерийский лидер мог остаться в живых. Ссылался он при этом на ту же Аллу Дудаеву: «Жена для вас объективный свидетель?» В общем, круг замкнулся.

Версия, излагаемая Аллой, при всей своей внешней гладкости содержит все же одну существенную нестыковку. Если Дудаев знал, что враги пытаются запеленговать сигнал телефона, то зачем взял в ту последнюю поездку в лес жену, подвергая ее тем самым смертельной опасности? Никакой нужды в ее присутствии не было. Кроме того, многие отмечают странности в поведении вдовы: она совершенно не казалась в те дни убитой горем. Ну, или, по крайней мере, тщательно скрывала свои переживания. Но такое хладнокровие крайне необычно для человека ее психологического склада. Алла — очень эмоциональная женщина, что явствует уже из посвященных мужу мемуаров: львиная их доля отводится вещим снам, видениям, пророчествам и разного рода мистическим знакам.

Сама она предлагает следующее объяснение своей сдержанности. «Я официально, как свидетель, констатировала факт гибели президента, без единой слезы, вспомнив просьбу Амхада, старую Лейлу и сотни, тысячи таких же, как она, слабых и больных стариков и женщин в Чечне, — рассказывает Алла о своем выступлении на пресс-конференции, проведенной 24 апреля, через три дня после объявленной смерти мужа. — Мои слезы убили бы их последнюю надежду. Пусть они думают, что он жив… И пусть боятся те, кто с жадностью ловит каждое слово о смерти Джохара».

Но то, что случилось несколькими неделями позднее, уже объяснишь желанием ободрить друзей и попугать врагов: в мае 1996 года Алла внезапно появляется в Москве и призывает россиян поддержать Бориса Ельцина на предстоящих выборах главы государства. Человека, который, если исходить из ее же трактовки событий, санкционировал убийство любимого мужа! Потом, правда, Дудаева заявила, что ее слова были вырваны из контекста и искажены. Но, во-первых, даже сама Алла признает, что речи «в защиту Ельцина» все-таки имели место. О том, что ничего, мол, кроме позора, президенту война не принесла и что делу мира мешает подставляющая его «партия войны». А во-вторых, по свидетельству очевидцев — среди которых, например, политэмигрант Александр Литвиненко, который в данном случае может считаться вполне объективным источником информации, — никаких искажений не было. Свою первую московскую встречу с журналистами, проходившую в гостинице «Националь», Дудаева начала с фразы, не допускающей никаких иных толкований: «Я призываю голосовать за Ельцина!»

Николай Ковалев не видит в этом факте ничего странного: «Возможно, она посчитала, что Борис Николаевич — идеальная кандидатура для решения чеченской проблемы мирным путем». Но такое объяснение при всем желании нельзя назвать исчерпывающим.

Еще бо́льшие сомнения в общепринятой трактовке событий, случившихся 21 апреля 1996 года, у обозревателя «МК» оставила беседа с ныне покойным президентом РСПП Аркадием Вольским. Аркадий Иванович был заместителем руководителя российской делегации на переговорах с ичкерийским руководством, проходивших летом 1995 года, после буденновского рейда Шамиля Басаева. Вольский неоднократно встречался с Дудаевым и другими лидерами сепаратистов и считался одним из наиболее информированных в чеченских делах представителей российской элиты. «Я сразу же спросил тогда у специалистов: можно ли навести ракету в полтонны весом на цель по сигналу мобильного телефона? — сообщил Вольский. — Мне сказали, что абсолютно невозможно. Если бы ракета даже чувствовала такой тонкий сигнал, то могла повернуть на любой мобильник».

Но главная сенсация в другом. По словам Вольского, в июле 1995 года руководство страны возложило на него ответственную и весьма деликатную миссию. «Перед отъездом в Грозный с согласия президента Ельцина мне было поручено предложить Дудаеву выезд за рубеж вместе с семьей, — поделился Аркадий Иванович подробностями этой удивительной истории. — Согласие принять его дала Иордания. В распоряжение Дудаева предоставлялись самолет и необходимые денежные средства». Правда, ичкерийский лидер ответил тогда решительным отказом. «Я был о вас лучшего мнения, — заявил он Вольскому. — Не думал, что вы мне предложите бежать отсюда. Я советский генерал. Если умру, то умру здесь».

Однако на этом проект не был закрыт, считал Вольский. По его мнению, впоследствии лидер сепаратистов все-таки передумал и решился на эвакуацию. «Но не исключаю, что по пути Дудаева могли убить люди из его окружения, — добавил Аркадий Иванович. — То, как развивались события после объявленной смерти Дудаева, в принципе укладывается в эту версию». Тем не менее не исключал Вольский и других, более экзотичных вариантов: «Когда меня спрашивают, насколько велика вероятность того, что Дудаев жив, отвечаю: 50 на 50».

Не уверен на сто процентов в смерти Дудаев и президент Клуба военачальников РФ Анатолий Куликов, возглавлявший на момент описываемых событий Министерство внутренних дел России: «Мы с вами не получили доказательств его гибели. В 1996 году мы говорили на эту тему с Усманом Имаевым (министр юстиции в администрации Дудаева, впоследствии уволенный. — «МК»). Он высказывал сомнения в том, что Дудаев погиб. Имаев сказал тогда, что был на том месте и видел фрагменты не одного, а разных автомобилей. Ржавые детали… Он вел речь об имитации взрыва».

Куликов и сам пытался разобраться в ситуации. Его сотрудники тоже побывали в Гехи-Чу, на месте взрыва ими была обнаружена воронка — полтора метра в диаметре и полметра в глубину. Между тем ракета, которой якобы был поражен Дудаев, несет 80 килограммов взрывчатки, отмечает Куликов. «Ракетой был бы выворочен гораздо больший объем грунта, — считает он. — Но такой воронки там нет. Что случилось в Гехи-Чу на самом деле — неизвестно».

Как и Вольский, бывший глава МВД не исключает, что Дудаева могли ликвидировать свои же. Но не специально, а по ошибке. Согласно версии, которую Куликов считает весьма вероятной и которую ему в свое время представили сотрудники Северо-Кавказского регионального управления по борьбе с оргпреступностью, Дудаева взорвали бойцы «главаря одного из бандформирований». Собственно, как раз этот полевой командир и должен был быть на месте лидера сепаратистов. Якобы он был весьма нечист на руку в финансовых делах, обманывал подчиненных, присваивал предназначавшиеся им деньги. И дождался того, что обиженные нукеры решили отправить его к праотцам.

В командирской «Ниве» было установлено дистанционно управляемое взрывное устройство, которое было приведено в действие, когда мстители увидели, что автомобиль покинул село. Но как на грех «Нивой» в тот воспользовался Дудаев… Впрочем, это лишь одна из возможных версий, и объясняет она, признает Куликов, далеко не все: «Похороны Дудаева наблюдали одновременно в четырех населенных пунктах… Нельзя быть убежденным в смерти Дудаева, пока не будет идентифицирован его труп».

Что ж, некоторые загадки истории разрешались спустя куда большее время, нежели через 20 лет. А какие-то и вовсе остались неразгаданными. И, похоже, вопрос о том, что же на самом деле случилось в окрестностях Гехи-Чу 21 апреля 1996 года, займет достойное место в рейтинге этих ребусов.

Источник