фото: Архив МК

— Я не страдаю ностальгией по Советскому Союзу и считаю, что СССР в любом случае должен был погибнуть, поэтому речь не о геополитической катастрофе, а о социальной неизбежности.

Конечно, можно было с помощью силы и репрессий продержаться еще какое-то время, если бы у власти в СССР оказался не Горбачев, а кто-нибудь другой. Но тем сильнее был бы взрыв, тем больше жертв оказалось бы под обломками рухнувшей империи. А так Союз распался практически бескровно.

Поэтому и к выборам президента РСФСР я не отношусь как к чему-то негативному. Они состоялись на том этапе, когда это было необходимо, и позволили начать процесс строительства нового российского государства и нового общества в России: не коммунистического, не советского, а совершенно другого.

Другое дело, что не все у нас получилось, очень мало что получалось у первого Президента России…

— Эти выборы проходили в момент, когда процесс личного противостояния Горбачева и Ельцина стал уже неуправляемым. Ельцин только формально боролся с другими кандидатами в президенты РСФСР: Рыжковым, Жириновским, Тулеевым… Горбачева в бюллетене, естественно, не было. Но те, кто голосовал за Ельцина, — на самом деле в первую очередь голосовали против Горбачева.

К тому времени в обществе уже прекратилась полемика о том, как нам дальше развивать страну, как выбрать модель приватизации и т.д. Повестка дня была подменена, она переродилась в спор о двух личностях.

Мы, сами того не заметив, стали обсуждать их, а не условия нашего будущего существования. Причем этот спор подпитывался не логическими, а исключительно эмоциональными аргументами.

Это противостояние было тем более бессмысленным, что ни Горбачев, ни Ельцин не выступали с какими-то несовместимыми и непримиримыми программами. Внятной программы не существовало ни у одного, ни у другого, а значит, и спорить не о чем, и политических противоречий у них не могло быть. Были только личные амбиции.

Это были странные выборы, на которых вообще не обсуждался курс страны. Поэтому такой успех имел Жириновский, занявший третье место. Он просто выкрикивал какие-то фразы, строил гримасы, но и этого на тот момент избирателю казалось достаточно.

Более того, любая попытка поговорить о деле воспринималась как моветон и игнорировалась прессой. Николай Рыжков был единственным участником гонки, который пытался предложить какую-то стратегию, но услышан не был.

Те выборы заразили нашу политическую систему болезнью, которая не излечена до сих пор. Наши партии и 25 лет спустя — это не партии идей или платформ, а партии лиц: Зюганова, Миронова, Явлинского и т.д.

Это были печальные выборы, которые закончились тревожной инаугурацией Ельцина, на которой ему фактически выдали монархический мандат, провозгласив первым народным избранником свободной России за 1000 лет и произнеся много другой пафосной чуши.

Риторика, прославлявшая победу Бориса Николаевича, представляла собой адскую смесь советских и монархических традиций. Он оказался сразу — и помазанник Божий, и вождь трудового народа, и надежда прогрессивного человечества. И этот синтез стал второй заразной болезнью, проклятием российской президентской власти, которое держится до сих пор. После 2012 года мы наблюдаем очередной расцвет монархо-советского отношения к президенту Путину.

|

фото: Александр Астафьев
Преемник Ельцина Владимир Путин не смог избавить президентскую систему власти в России от заложенных в ней дефектов.

«Все могло быть иначе»

— Как бы могли развиваться события, если бы победу на тех выборах одержал не Ельцин, а кто-то другой? Например, Рыжков. Или если бы эти выборы не состоялись?

Игорь БУНИН:

— Дело не в выборах президента РСФСР, а в Горбачеве и его перестройке. Последний советский руководитель на фоне нарастающего экономического кризиса метался и не понимал, что ему делать. То ли вернуться к хрестоматийному ленинскому социализму, то ли строить социал-демократическое общество, усиливать плановую экономику или развивать свободный рынок.

Он долго не мог решиться перейти на рыночную экономику и отменить монополию КПСС на власть. К этому в итоге ему все равно пришлось прийти, но — когда было уже совсем поздно. Все решения Горбачева запаздывали. Это привело к тому, что в магазинах исчезли все продукты, а в обществе возник такой ресентимент к советской действительности, что Советский Союз уже никому не было жаль, он вызывал протест. Что и выразилось в массовых демонстрациях.

Так что дело не в результате выборов в РСФСР. Да, они стали нокаутирующим ударом по советской социалистической системе. Победил сторонник наиболее жесткого и стремительного либерального поворота — Борис Ельцин. Но никто другой победить и не мог.

Именно Ельцин к тому времени стал антивластью, антитезой и надеждой тех, кому надоела прежняя жизнь. А она всем в РСФСР надоела. Поэтому и возникла со всеобщего одобрения самостоятельная Российская республика, которой Советский Союз был уже совершенно не нужен. Она выросла из СССР, как птенец из яйца, ломая советскую скорлупу.

И пусть не вводит в заблуждение референдум о сохранении Советского Союза. Да, большинство россиян высказались за то, чтобы СССР где-то там как бы существовал. Но то же самое большинство выходило на улицы с требованием, чтобы их жизнь регулировалась республиканскими, а не союзными властями.

Поэтому повторю: распад Союза был неизбежен, просто если бы не выборы 12 июня 1991 года и не разрушительная активность Президента России Ельцина — крушение Союза могло принять другие формы. И — вероятно — гораздо более катастрофические.

Глеб ПАВЛОВСКИЙ:

— К 1991 году процесс распада СССР уже был запущен, и нужно было иметь во власти политического гения, чтобы его остановить. Но Горбачев не гений. А Ельцин ничего сохранять не хотел, он мечтал о новом мире. Я уверен, что при желании он бы мог остановить распад СССР и в июне 1991 года, и даже после августовского путча. Но ведь в августе Россия фактически сама оттолкнула от себя Украину и других.

Вот представьте себе, что Ельцин после победы над ГКЧП вывел на трибуну митинга перед Белым домом не опереточных бойцов, которые бы его прикрывали щитами, а пригласил на трибуну украинских руководителей. Если бы он позвал их в августе — то руководство этой республики не посмело бы не приехать. Потому что Ельцин уже воспринимался как главный союзный лидер. И если бы он дал украинцам возможность разделить победу над путчистами с Россией, то референдума об отделении от общей страны на Украине могло просто не произойти. Все могло быть иначе.

Но Ельцин настолько торопился к личной власти, так хотел переехать в Кремль, что создал все возможности для группы Кравчука перехватить власть на Украине и заявить о самостийности.

Ельцин напугал своей Москвой те союзные республики, которые в отличие от Прибалтики еще не собирались уходить из общей страны. Они смотрели, как на Лубянке демонтируют памятник Дзержинскому, и думали: а что Борис Николаевич будет делать у нас, если мы останемся с ним?

В интервью «МК» Николай Рыжков сказал, что, возможно, ради сохранения СССР Ельцину нужно было дать власть над всем Союзом. Но после августа 1991 года он мог взять ее и сам, ему ничего не мешало. Но это было бы сложное решение, требующее сложной работы. А Борис Николаевич любил простейшие ходы, которые дают быстрый видимый результат: «Я царь России, мне этого хватит. Остальные могут быть свободны, не до них»… Думаю, он рассуждал именно так.

Возможность включить в московский триумф руководителей других республик Ельцин использовать не захотел. А вместо этого стал высказывать претензии той же Украине, что она «объедает» Россию. А это плохой разговор — все стали торопиться «отъезжать».

В итоге можно констатировать, что российские выборы 12 июня 1991 года и их результаты ускорили процесс распада и придали ему конкретную форму — «прочь от России».

|

Рисунок Алексея Меринова. 1991 г.

«Есть индивидуум, и есть государь»

— Прошло 25 лет. Президентская модель управления Россией себя оправдала?

Игорь БУНИН:

— У нас очень разобщенное, атомизированное общество. Множество разных народов, социальных групп. И очень мало горизонтальных связей. Нет партий, которые бы объединяли представителей тех или иных интересов по всей стране, нет сильных профсоюзов и общественных организаций.

А если не созданы такие институты, то президент волей или неволей становится единственным символизирующим Россию и объединяющим граждан фактором. Только он объединяет всех вокруг себя или, как это было в эпоху утратившего популярность Ельцина, даже против себя — не важно.

Есть индивидуум, и есть государь. Это на сегодняшний день, видимо, единственно возможный вариант власти. Другое дело, что было бы неплохо усилить парламент, чтобы президенту был хоть какой-то противовес. Потому что при всей потребности общества в таком унифицирующем символе, как президент, отсутствие противовеса всегда оставляет риск сползания к авторитаризму. С одной стороны, президент как символ нам совершенно необходим, с другой — он все-таки должен быть несколько слабее, чем он есть сейчас.

Глеб ПАВЛОВСКИЙ:

— К сожалению, существующая президентская модель управления Россией себя не оправдала. Это понимал и Путин на заре своего правления. Он видел, что Ельцин, несмотря на всю его непопулярность в последние годы президентства, все равно являлся монархом, от воли которого зависит любое решение. И Путин не хотел становиться таким же.

Поэтому поначалу Владимир Владимирович попытался эту модель изменить. Он придумал очень интересную форму во время переписи, когда в графе «род занятий» указал: «Оказываю услуги населению». То есть все-таки не помазанник Божий, не истина в первой инстанции.

Была попытка создать сбалансированную систему властей, где есть не только президент, но и авторитетный парламент, в котором шла реальная полемика, и есть сильное правительство. У нас ведь в начале «нулевых» было сильное правительство, способное на полемику с президентом и не подчиненное его администрации. Началось складываться коллективное руководство.

Интересно, что самых больших успехов и наиболее быстрого экономического роста наша страна достигала как раз в периоды коллективного руководства. Например, в промежутке между 1953 и 1960 годами и уже после свержения Хрущева (1965–1970 годы). И за первый срок Путина, когда он не боялся коллективного руководства, страна выбралась из глубочайшего кризиса, а экономика начала стремительно разгоняться, хотя нефтедолларовый дождь еще не пошел, он начался позже.

А потом возникло традиционное головокружение от успехов. Произошло искреннее признание заслуг главы государства населением страны, и в окружении Путина началось подобострастное обожание «лидера нации». И постепенно вся система управления вновь замкнулась на президента.

Затем, в 2008–2012 годах, была игра с президентским постом, когда Путин его вроде бы покидал, но, как мы теперь понимаем, все равно оставался главным. А после формального возвращения в главное кресло страны Путин настолько укрепил свою личную власть, что восстановить баланс между разными ветвями власти в обозримой перспективе просто невозможно.

Ошибка изначально была заложена в Конституции России 1993 года, которая позволяет брать президенту столько власти, сколько он сам захочет, практически безо всяких ограничений. Что и естественно: эту Конституцию писали под диктовку первого Президента России, царя Бориса.

Я думаю, что мы неизбежно (возможно — через 8 лет) придем к тому, что конструкцию власти в стране придется обдумывать заново и закреплять ее в обновленной Конституции. Потому что в нынешнем виде, когда у нас, по сути, нет правительства и парламента, а президент является почти монархом, но не может ответить на элементарные экономические вызовы, — власть неэффективна. Это плохая ситуация, но я думаю, что вину за нее нельзя возлагать на одного человека.

Деградация политической сцены начиналась, как я уже сказал, перед выборами 12 июня 1991 года, когда конкуренция идей развития была подменена рассматриванием портретов.

|

фото: Михаил Ковалев
Первый президент и первый вице-президент

Александр Руцкой: «Не мы это начали»

— Нужны ли были выборы президента РСФСР в 1991 году? Часто приходится слышать, что именно благодаря им распался Советский Союз. Вы согласны?

Александр РУЦКОЙ, первый вице-президент России:

— Вы цитируете рассуждения, построенные на эмоциях. Те, кто «эмоционирует» в этом направлении, обвиняя Ельцина, Кравчука и Шушкевича в распаде Союза, совершенно не правы.

Инициатором введения поста Президента России стал не Ельцин, а съезд народных депутатов СССР. В 1990 году на съезде Горбачев был избран президентом Советского Союза. А до этого пленум ЦК КПСС выпустил документ, согласно которому республики, входившие в состав СССР, были признаны государствами. Статус государств должны были получить и автономные республики. Это, кстати, таило в себе угрозу, что следом за СССР распадется и РСФСР. Если бы 15 автономий, входивших в нее, получили статус государств, то Россия потеряла бы половину территорий и все углеводороды.

Итак, если у Союза появился президент, то и каждое из «государств» по аналогии получило право на своего президента. То есть инициатива пошла от союзной власти. Естественно, РСФСР не могла оставаться сбоку от этих процессов, идея была подхвачена республиканским съездом народных депутатов. Совершенно закономерно, что одним из кандидатов в Президенты России стал Борис Николаевич Ельцин, который к тому моменту уже был избран председателем Верховного совета РСФСР.

Вакханалия по разрушению СССР началась еще в 1989 году со знаменитого пленума ЦК КПСС «О новой национальной политике», а потом был принят закон о порядке выхода из СССР.

Партия приняла все эти решения, а съезд придал им статус законов. Ельцин, Шушкевич и Кравчук только воспользовались этой законодательной базой. Поэтому распался Союз. Поэтому могла распасться и Россия, и главное решение, которое Ельцин принял в качестве президента, — это уйти в отставку и назначить вместо себя человека, которому будет по зубам остановить парад суверенитетов, поставить республиканских президентов на место.

— В ходе первой кампании избирался не только президент, но и вице-президент, коим вы в итоге и стали. Почему Ельцин предложил эту роль именно вам?

— Я не напрашивался, а отказывался, согласился только с третьего захода. Я в то время был председателем комитета Верховного совета РСФСР и членом президиума, обратил на себя внимание Ельцина своей активностью.

Но когда он предложил мне стать кандидатом в вице-президенты, я сказал, что не разбираюсь в политике, поэтому не готов к такой роли. Он говорит: «Ну, подумайте»…

Когда пригласили к нему во второй раз, я спросил: а чем я в качестве вице-президента буду заниматься, если мы победим? Он определил направление: восстановление военно-промышленного комплекса. Потому что горбачевская конверсия постепенно уничтожала оборонную промышленность. Мы сворачивали переоснащение своей армии и торговлю вооружениями на внешних рынках.

Следующий вопрос, который Ельцин обещал мне отдать, — это реформа Вооруженных сил. Устройство армии уже не соответствовало современной стратегии оборонительных действий. И, кроме того, я должен был, согласно обещанию Бориса Николаевича, курировать социальную защиту военных, ветеранов и членов их семей. Это — мои темы, я их знаю, поэтому, подумав, дал согласие баллотироваться в вице-президенты.

Но после выборов все было сделано с точностью до наоборот: мне поручили сельское хозяйство, в котором я ничего не соображал. И межведомственную комиссию по борьбе с преступностью и коррупцией. Юристом я, естественно, не был. Единственное, что спасало: я не страдал снобизмом, поэтому спрашивал опытных людей, если чего-то не понимаю, и учился.

— Еще одна часто повторяемая гипотеза: если бы 12 июня 1991 года победили не вы с Ельциным, а Рыжков—Громов, то история сложилась бы по-другому…

— Можно только предполагать, но я думаю, что к моменту этих выборов благодаря «перестройке» политические процессы приняли необратимый характер. Шло разрушение всего, начиная от экономики и заканчивая государственным устройством.

Давайте еще раз восстановим хронологию этого пике.

Сентябрь 1989 года. Постановление пленума ЦК КПСС, в котором говорится: «Залог прочности нашей Федерации — добровольность объединения республик в одно союзное государство, в котором каждая республика сохраняет суверенитет и самостоятельность. Союзным республикам принадлежат права суверенных социалистических государств. Высшие представительные органы власти республик (государств) могут опротестовывать и приостанавливать действие постановлений и распоряжений союзного правительства на своей территории».

То есть вы понимаете, что это? Распоряжения власти и принятые союзным государством законы республики могут не выполнять. Сейчас многих тревожит, что в одной только Чечне не все законы РФ исполняются как следует. А там было прямое разрешение никому не исполнять никаких законов и распоряжений сверху.

В ноябре этого же года принимается закон СССР об экономической самостоятельности прибалтийских государств. Естественно, они первыми вывалились из состава СССР.

Март 1990 года, третий съезд народных депутатов отменяет шестую статью Конституции СССР. Существовавшую вертикаль власти (плохую или хорошую) просто упразднили, не заменив ее никакой другой. Под руководством вновь избранного президента СССР Горбачева в апреле съезд народных депутатов принимает закон о языках народов СССР. В национальных республиках стало можно отказаться от бумагооборота на русском. В дальнейшем это привело к дискриминации русскоязычного населения. И на том же съезде — закон о разграничении полномочий между Союзом ССР и союзными государствами.

А 3 апреля 1990 года принимается постановление Верховного совета СССР о введении в действие закона о порядке выхода из СССР.

Так кто заложил эту мину под Советский Союз? Уж точно не мы с Ельциным. Не нужно путать вахту с баней, достаточно просто перечитать законы, направленные на разрушение СССР.

На фоне всего этого на территории Союза начались междоусобные войны, основанные на национальных признаках. Вспомните Баку, Душанбе, резню в Киргизии… Видя, что лодка начинает расшатываться, Горбачев как нарочно добивал Союз. Из серии: не доставайся же ты никому…

— Беловежские соглашения о роспуске, организованные Ельциным, уже ничего не решали?

— По статусу вице-президенту полагалось провожать президента в поездки. И когда я задал Ельцину вопрос о том, почему он меня не берет с собой и какова цель поездки в Белоруссию, он говорит: «Мы летим подписывать экономическое соглашение между Белоруссией и Россией».

А утром я узнаю, что Россия, Украина и Белоруссия подписали документ о том, что СССР больше нет. Представьте мое состояние, если, еще будучи 18-летним, я принимал присягу на верность Советскому Союзу!

Потом я выступал на Верховном совете в присутствии Горбачева и Ельцина и обратился к депутатам: «Не ратифицируйте этот документ: это сговор, это преступление»! И что? Только 7 депутатов не проголосовали. Остальные высказались «за» расчленение СССР.

Сегодня коммунисты ходят с красными флагами и размазывают слезы по поводу кончины СССР. А кто голосовал за ратификацию? В том парламенте в основном одни коммунисты были.

— В чем был залог вашей с Ельциным победы 12 июня 1991 года?

— Николай Иванович Рыжков, при всем к нему глубоком уважении, запомнился как председатель правительства СССР. То есть как «соавтор» процессов, в результате которых на полках магазинов остались только хозяйственное мыло и маринованный чеснок. Все остальное можно было приобрести либо по карточкам, либо на рынках за бешеные деньги. Общественное мнение относительно союзного руководства было соответствующим.

Поэтому шансов на победу больше было у Ельцина, который не ассоциировался с неудачами. Напротив, с ним связывали надежды на обновление и светлое будущее. А в качестве консервативного штриха, олицетворяющего традиционные патриотические ценности, при нем был военный человек, Герой Советского Союза — то есть я.

— Нужен ли нашей стране президент или имеет право на существование другая форма правления?

— За 25 лет после первых президентских выборов система власти постепенно выстроилась правильно. Этой системе не хватает пока ответственности и дисциплины исполнителей. Если эти элементы подтянуть, люди начнут отвечать за исполнение своих должностных обязанностей, честно и добросовестно реализовывать указы и распоряжения президента, то все будет в порядке.

А Президент России был нужен и 25 лет назад, чтобы было понятно: кто проводит реформы и за них отвечает, и сейчас необходим. У России особенная стать, хотим мы этого или не хотим: у нас должен быть не только коллективный разум, но и конкретный глава государства. Сегодня, слава богу, у нас с главой государства все в порядке, чего не скажешь о других органах власти.

Источник