фото: kremlin.ru

Пищу слухам дали недавние сочинские переговоры Путина с премьер-министром Японии Синдзо Абэ. Лидеры двух стран общались свыше трех часов, причем полчаса — с глазу на глаз. О чем договорились — неизвестно. Но встреча явно не была бесплодной. По словам Абэ, он предложил российскому президенту некий «новый подход» к территориальному вопросу. И якобы пришел с Путиным к согласию.

А вернувшись на родину, японский премьер и вовсе дал волю эмоциям: «Я почувствовал, что нам удастся вывести из застоя диалог, который шел все это время, и совершить настоящий прорыв». И пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков подтверждает, что «курильская тема» обсуждалась на встрече в весьма конструктивном ключе. О достигнутом прогрессе свидетельствует и тот факт, что Путин принял приглашение Абэ посетить Японию с официальным визитом. Согласно имеющимся договоренностям президентский вояж состоится до конца года. Тогда-то, вероятно, мы и узнаем о том, что имелось в виду под «новым подходом» и «прорывом».

Однако уже сейчас понятно, что «прорыв», который устраивал бы Японию, невозможен без существенных территориальных уступок со стороны России.

На момент начала сочинских переговоров позиция официального Токио заключалась в том, что Россия должна передать Японии острова Итуруп (самый крупный остров архипелага), Кунашир, Шикотан и гряду Хабомаи, включающую в себя несколько десятков мелких островов.

Общая площадь земель, на которые претендует Страна восходящего солнца и которые там называют «северными территориями», составляет 5,2 тыс. кв. км. Это, для сравнения, превышает территорию Республики Ингушетия — 3,7 тыс. кв. км. Проживает там в настоящее время около 17 тыс. человек.

Позицию российской стороны понять значительно сложнее. Если рассматривать ее в историческом разрезе, то это своего рода слоеный пирог, в котором жесткие пласты перемежаются с куда более мягкой и аппетитной — с точки зрения Токио — начинкой.

Характерный пример железобетонного слоя — период медведевского четырехлетия. Кстати, Дмитрий Анатольевич стал первым (и пока что единственным) в истории страны главой государства, посетившим Южные Курилы.

|

Фото: government.ru

В переводе с языка дипломатических жестов на язык родных осин этот вояж означал «шиш вам с маслом, а не Курилы». То же самое было сказано и прямым текстом. «Все должны понимать, что эти острова являются неотъемлемой территорией РФ», — заявил Медведев. «Курилы были, есть и будут российской территорией, — вторил шефу глава МИДа Сергей Лавров. — Наш суверенитет над ними сомнению и обсуждению не подлежит».

Казалось бы, яснее некуда: вершка не отдадим. Но за два дня до президентских выборов Владимир Путин продемонстрировал куда более гибкую позицию.

|

фото: kremlin.ru

Дело было на встрече тогдашнего председателя правительства, кандидата в президенты и без пяти минут главы государства с главредами ряда иностранных СМИ, среди которых был и главный редактор японской газеты «Асахи Симбун».

Отвечая на вопросы японца, Путин привел в пример развитие отношений с Пекином: «Мы с Китаем вели переговоры по урегулированию пограничных вопросов 40 лет. 40 лет! И когда уровень межгосударственных связей, их качество достигли сегодняшнего состояния, мы нашли и компромиссное решение. Я очень рассчитываю на то, что и с Японией у нас то же самое произойдет».

Для справки: в 2004 году было заключено соглашение о передаче КНР западной части острова Большой Уссурийский, всего острова Тарабарова и некоторых более мелких островов на Амуре и Уссури. В 2008 году после окончания демаркации границы указанные территории перешли под полный контроль Китая. Общая площадь переданных земель составляет 337 кв. км.

Кроме того, Путин напомнил о своей встрече в Иркутске с японским премьером Ёсиро Мори, состоявшейся в 2001 году.

По словам Путина, Мори спросил его тогда, готова ли Россия вернуться к декларации 1956 года. «Я сказал: да, я должен с МИДом проконсультироваться, но в целом мы были бы готовы вернуться к декларации 1956 года», — сообщил Владимир Владимирович. Напомним, что так и не выполненные советско-японские договоренности 60 летней давности предусматривали передачу Японии — после заключения мирного договора — двух из четырех предметов спора: острова Шикотан (225 кв. км) и гряды Хабомаи. Общая площадь этих территорий — 360 кв. км, население — около 3 тыс. человек.

По словам Путина, тот иркутский диалог не получил продолжения: японская сторона, взяв паузу, заявила потом, что продолжает настаивать на передаче всех «северных территорий». Тем не менее российский лидер ясно дал понять, что его предложение остается в силе и мяч на японской стороне.

Путин пообещал японскому газетчику, что не станет откладывать дело в долгий ящик: «Давайте так: когда я стану президентом, мы соберем наше Министерство иностранных дел с одной стороны, посадим японское министерство с другой стороны и дадим им команду «хаджиме!» (начинайте, япон. — )».

Однако команды «хаджиме» пришлось ждать довольно долго: после возвращение Путина в Кремль в отношениях между Россией и Японией наступило очередное похолодание. Не в последнюю очередь этот «ледниковый период» был связан с украинским кризисом.

После присоединения Крыма и начала конфликта на юго-востоке Украины Япония, демонстрируя солидарность со своими западными союзниками и партнерами, ввела санкции против России. Одной из принятых тогда японскими властями мер было прекращение переговоров по всем актуальным вопросам двухсторонних отношений. В том числе и по территориальному.

И вот новый поворот. Что он нам несет? Незадолго до сочинской встречи с Абэ Владимир Путин высказал твердую уверенность, что компромисс в территориальном споре с Японией «может быть найден — и будет найден». Но понятие «компромисс» предполагает взаимное смягчение позиций. По мнению руководителя Центра исследований Японии Института Дальнего Востока РАН Валерия Кистанова, одним из возможных вариантов компромисса является возвращение к формуле «два плюс альфа», обсуждавшейся в начале 1990 х.

Автором ее считается Георгий Кунадзе, занимавший тогда пост замминистра иностранных дел РФ. Первая часть — «два» — предполагает выполнение декларации 1956 года, то есть подписание странами мирного договора и передачу Японии Шикотана и Хабомаи. После этого начинается «альфа» — Россия и Япония приступают к переговорам о судьбе двух больших островов.

По свидетельству Кадзухико Того — авторитетного японского политолога, возглавлявшего в конце 1980 х — начале 1990 х отдел Советского Союза в японском МИДе, — вариант «два плюс альфа» был озвучен тогдашним министром иностранных дел России Андреем Козыревым в ходе его переговоров с главой японского внешнеполитического ведомства Ватанабэ, прошедших в марте 1992 года в Токио.

Как утверждает Того, японские власти тогда отвергли предложение Козырева, поскольку не увидели в нем гарантий возврата Кунашира и Итурупа.

«Видимо, Япония надеялась, что, поскольку Россия находилась тогда в очень тяжелом положении — экономическая разруха, политический и социальный кризис, — удастся ее дожать», — предполагает Кистанов. Есть, впрочем, другая точка зрения на сей счет. По версии, например, историка и востоковеда Анатолия Кошкина, на попятную пошло само российское руководство, испугавшись «развернувшегося в России широкого движения протеста против ничем не обоснованных территориальных уступок Японии».

Как бы то ни было, это «хорошо забытое старое» действительно выглядит достаточно перспективным вариантом. По факту Япония получила бы в этом случае вместо чаемого журавля в небе синичку, обещанную еще 60 лет назад.

Что же до «альфы», то гарантий возврата больших островов и впрямь никаких: «переговоры» отнюдь не тождественны «передаче» — неизвестно, как долго продлятся и чем закончатся. Однако и российской стороне пришлось бы пойти на серьезные жертвы. Территориальные потери были бы сопоставимы с теми, на которые пошла страна ради мира и дружбы с Китаем. Но если уступки Пекину закрыли территориальный вопрос, то формула «два плюс альфа» оставляет его в подвешенном состоянии.

По информации Кистанова, японский премьер возлагает очень большие надежды на российского президента: «Он считает, что Путин — это единственный шанс для Японии вернуть южные Курилы. Других не будет. Путин пользуется большой поддержкой народа, и если отдаст Курилы, то люди воспримут это нормально». Поэтому-то Абэ и «обхаживает» российского президента, несмотря на периодически раздающиеся из Вашингтона окрики. Это, к слову, была уже тринадцатая встреча двух лидеров с момента прихода Абэ к руководству кабинетом (сентябрь 2012 года). Абэ — единственный из лидеров «Большой семерки», побывавший на Олимпиаде в Сочи. Да и санкции, которые Япония ввела против России, в экспертных кругах называют не иначе как «символическими» или «номинальными».

|

фото: kremlin.ru

Вместе с тем Кистанов сильно сомневается в том, что договоренности, предусматривающие территориальные уступки со стороны России, могут быть реализованы в нынешних условиях. «Не думаю, что, присоединив Крым, Путин готов что-то отдать, чем-то поступиться, — полагает эксперт. — Это было бы нелогично». Такому решению не способствует ни патриотический подъем в стране, ни приближающиеся президентские выборы. Иными словам, народ может не понять своего национального лидера.

Довольно скептически оценивают перспективы разрешения российско-японского территориального спора и прочие опрошенные обозревателем «МК» эксперты.

«На мой взгляд, никаких оснований для оптимистичных прогнозов пока нет, — считает заведующий кафедрой востоковедения МГИМО МИД РФ Дмитрий Стрельцов. — Япония настаивает на признании Россией японского суверенитета над четырьмя островами. Вся гибкость ее позиции сводится к срокам и условиями их передачи. Основа российской позиции — признание декларации 1956 года, по которой Японии передаются Шикотан и Хабомаи. Дальше этого Россия, на мой взгляд, не пойдет».

А главному редактору журнала «Россия в глобальной политике», главе Совета по внешней и оборонной политике Федору Лукьянову нереальной кажется даже «программа-минимум». Эксперт с трудом представляет себе, что Владимир Путин пойдет на какие бы то ни было территориальные уступки, поскольку «это идет вразрез со всем его образом, строем мыслей, с той декларируемой политической линией, которая у нас консолидирует общество».

Заявление Путина, касающееся декларации 1956 года, по мнению Лукьянова, следует понимать лишь как готовность вернуться к обсуждению вопроса: «А вернуться к обсуждению — не значит договориться. Можно вернуться, обсудить… И понять, что ничего не выходит».

Что же касается оптимистичных заявлений японского премьера, то это, по словам Лукьянова, в первую очередь игра на публику: «Синдзо Абэ сделал очень большую ставку на улучшение отношений с Россией, и ему надо продемонстрировать, что это не пустая трата времени, что он не напрасно идет на риски в отношениях с американцами. Поэтому он будет искать любую возможность найти позитив».

Скепсис экспертов подтверждают и данные социологов. Отвечая на вопрос ВЦИОМ, «изменится ли ваше отношение к президенту, если он решит передать Японии спорные острова Курильской гряды», 63 процента опрошенных выбрали вариант: «да, изменится к худшему». По информации «Левада-Центра», против передачи островов высказываются 90 процентов россиян. Правда, данные эти, мягко говоря, не первой свежести: исследования были проведены 5–6 лет назад. Но вряд ли с тех пор общественное мнение в России сильно изменилось. Во всяком случае — в благоприятную для Японии сторону.

К этому стоит также добавить, что для массового сознания нет принципиальной разницы между минималистским подходом, предполагающим передачу Шикотана и Хабомаи (пять процентов оспариваемой территории), и «программой-максимум». Да что там: за 70 лет споров эти в прямом и переносном смысле камни преткновения стали настолько символичными, что, даже если российские власти согласятся расстаться лишь с парой крошечных необитаемых скал, это все равно будет воспринято как «сдача Курил».

Тем не менее рискнем предположить, что дым все-таки был не без огня. У российского руководства имеются весьма серьезные побудительные мотивы снять территориальный спор с Японией с повестки дня.

Лишь бы не было войны

Во-первых, установление добрососедских — а возможно, чем черт не шутит, и дружественных — отношений с Японией было бы очень сильным ходом в большой геополитической игре. По сути это означало бы полномасштабный прорыв внешнеполитической изоляции, в которую предводимый Штатами Запад усердно и небезуспешно пытается заключить Россию в последние два года.

Второй мотив — экономический — вытекает из первого. «Курильские» договоренности с японцами, конечно, не означали бы «продажу островов» в буквальном смысле этих слов. Но на значительный приток инвестиций, причем не только японских, и на открытие щедрых кредитных линий российская сторона, пожалуй, вполне могла бы рассчитывать.

В-третьих, речь идет об избавлении от потенциальной военной угрозы. Это ведь не шутки — территориальные претензии со стороны страны, занимающей третье место в мире по ВВП, имеющей сопоставимое с Россией по численности население и довольно мощные вооруженные силы. Некоторые российские военные эксперты не исключают в том числе и силовой вариант разрешения территориального спора. А, к примеру, президент Академии геополитических проблем, член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук Константин Сивков считает такой сценарий даже весьма вероятным.

«Совершенно понятно, что полномасштабная военная агрессия в ее классическом исполнении против ядерной державы с потенциалом, способным уничтожить цивилизацию в целом, практически невозможна, — рассуждает эксперт в одной из своих статей, посвященных этой теме. — Однако ограниченный конфликт или война, не превышающая ядерный порог, вполне возможна. Таким конфликтом (или войной) может стать попытка Японии взять под свой контроль спорные острова Курильской гряды».

|

фото: Александр Астафьев

Если Япония будет действовать в одиночку, наши шансы на победу в локальном конфликте, по мнению Сивкова, весьма велики.

Но если на помощь японцам придут их американские союзники — пиши пропало: «Потери ТОФ (Тихоокеанского флота. — «МК») могут составить от 30–40% до 60–70% в зависимости от рода сил, после чего он утратит значение как оперативно-стратегическое объединение. После этого противник сможет без помех решать задачи высадки оперативных десантов…»

Бред воспаленного воображения? Но ни для кого не секрет, что сценарий военных учений, которые с недавних пор регулярно проводятся Вооруженными силами России на Дальнем Востоке, предусматривает ожесточенные оборонительные сражения с пытающимся захватить Курилы вражеским десантом. И совсем не похоже, что под неприятелем понимаются боевики запрещенного в РФ ИГИЛ. По террористам вряд ли стали бы наносить «ограниченный ядерный удар», а именно это предполагал план прошлогодних маневров.

В общем, по всему видно, что к японской военной угрозе в ставке нашего верховного главнокомандующего относятся со всей серьезностью. И прошлогоднее решение японского парламента, разрешившего применение японских «сил самообороны» за пределами национальной территории — впервые с 1945 года! — надо полагать, отнюдь не ослабило тревогу.

А вот еще один повод для раздумий: с конца прошлого года японский армейский спецназ начал проводить учения по отработке боевых действий за границей.

Да и безъядерный статус Страны восходящего солнца с учетом уровня развития японской научно-технической мысли и атомной энергетики — не более чем условность. По оценкам американских экспертов, запаса ядерных материалов, которым сегодня располагает Япония, хватит для создания нескольких тысяч атомных бомб, изготовление которых займет не так уж много времени. На подходе и носители: в 2013 году минобороны Японии объявило о планах разработки собственных баллистических ракет. Дальность, правда, на первых порах предполагается небольшая — до 500 километров. Но увеличение ее явно не будет неразрешимой задачей для японских конструкторов.

Короче говоря, мир с Японией — и желательно закрепленный мирным договором — выглядит намного привлекательнее доброй ссоры. Трудно сказать, стоит ли эта игра свеч, но как минимум в ней есть своя логика и свои резоны.

К тому же народный гнев по поводу утраты дальневосточной «Кемской волости», возможно, не так страшен, как его малюют социологи и политологи. В период упоминавшегося размежевания с Китаем тоже возникали подобные опасения, однако благодаря телепропаганде и политической апатии населения все прошло без сучка, задоринки и массовых акций протеста.

Тем не менее в одном пункте осторожные эксперты, бесспорно, правы: предвыборный период — и впрямь не лучшее время для обнародования планов, предполагающих территориальные уступки. Но ведь это вполне можно сделать и после президентских выборов. Главное — договориться.

Источник